 |
| Édouard Limonov devant un personnage historique. |
По родительским пóльтам пройдясь,
нашкуляв на «Памир»
и «Памир» «для отца» покупая в газетном киоске,
я уже понимал, как затейлив и сказочен мир.
И когда бы поэты могли нарождаться в Свердловске,
я бы точно родился поэтом: завел бы тетрадь,
стал бы книжки читать, а не грушу
метелить в спортзале.
Похоронные трубы не переставали играть —
постоянно в квартале над кем-то рыдали, рыдали.
Плыли дымы из труб, и летели кругом облака.
Длинноногие школьницы в школу бежали по лужам.
Описав бы все это, с «Памиром» в пальцáх на века
в черной бронзе застыть над Свердловском,
да на фиг я нужен.
Ибо где те засранцы, чтоб походя салютовать —
к горсовету спиною, глазами ко мне и рассвету?
Остается не думать, как тот генерал,
а «Памир» надорвать
да исчезнуть к чертям, раскурив на ветру сигарету.
Борис Рыжий
1999
(vers traduits par TM)
Déambulant dans les fringues parentales
La
revue Pamir serrée
dans le poing
Et
achetant Pamir "pour mon père" au
kiosque comme un journal,
Je
comprenais déjà la complexité et l’enchantement du monde à tel point.
Et
quand à Sverdlovsk pouvaient naître les poètes,
Je
serais né poète : j’aurais trimballé un cahier
Lu
des bouquins, et sur la poire en tempête
Au
gymnase je n’aurais pas frappé.
Les
cheminées, trompes funèbres n’ont cessé de jouer —
De
sangloter, sangloter, sur quelqu’un dans le quartier.
Les
cheminées crachaient et s’envolaient des nuages de ronds de fumée.
À
l’école des écolières aux longues jambes dans les flaques couraient.
Ayant
décrit tout ça, Pamir dans les doigts
à jamais
Sur
Sverdlovsk dans un bronze noir me figer,
Je
sers à que dalle, ouais.
Car où
sont ces merdeux que je les salue en passant —
Tournant
le dos à la mairie, les yeux sur moi et vers le Levant ?
Comme
ce général, il ne reste qu’à ne plus penser
Pamir déchirer
Et
s’en aller au diable, en m'en grillant une au vent.
Boris Ryjii, 1999.
